ОГУРЦЫ
"Огурцами" в армии называют молодых солдат. Еще их
называют "карасями", "духами", "салагами", ну
в общем по разному, как где принято.
Нас называли "курсы", так как мы были курсантами учебной части.
А в учебной части "учебка", по военному, у курсантов не служба,
а сплошная учеба и наряды. И в учебке все утриравано: не шаг, а строевой шаг,
все бегом, все строго по уставу.
Нами командуют младшие командиры - сержанты. Сержанты - не люди, они звери.
Между нами и ими колоссальный барьер. Они - как боги. Им можно ВСЁ, нам ничего.
В учебке был популярен такой анекдот: Пишет солдат письмо матери: "Мама!
Купи собаку, назови ее "Сержант", а вернусь и убью её".
И вот наша учебная рота заступает в наряд по кухне. Форма одежды - "чернуха",
это солдатская форма, специально для грязной, черновой работы. Нас делят на
команды. Команда на чистку картошки, команда мыть посуду, команда рабочих
по залу, команды на подсобное хозяйство.
В армии все целесообразно и по гражданским специальностям. Заборы красить
- только после художественного училища, а навоз вывозить - выбирают курсантов
- выпускников сельхоз институтов. В нашей роте пятнадцать человек с высшим
образованием.
Юрка Храмцов - закончил Новополоцкий политех, специальность "инженер
водоснабжения", вот его и отправляют поливать огурцы в теплицах. Он парень
сообразительный, как никак инженер, модернизировал систему полива так, что
заведующий теплицей, генерал в отставке, полюбил как родного сына, и перевел
на постоянную службу при теплице. А ночевать он приходит в роту. Мы с ним
соседи но кровати, точнее он спит на втором ярусе, а я на первом.
С большим трудом уговариваем нашего сержанта Краскина направить меня и двух
товарищей работать на теплицу в помощь Храмцову. Он долго не соглашается.
Но Юра что то шепчит ему на ухо и веснущятое лицо сержанта Краскина расплывается
в улыбке и он соглашается.
Что он ему сказал, мы не знаем, но нас это и не интересует. Впереди наряд
- каникулы. Хотя работа в теплице и не из легких, но зато в дали от отцов-командиров,
вечно орущих сержантов, грязной посуды и строевого шага.
Юра приготовил нам сюрприз. Свежий огурец зимой - это валюта, почище денег.
Натуральный обмен в первобытном виде. На огурцы он выменивал все. И новые
шланги для полива, и какие то краники, и новую форму. А, Юркин сюрприз заключался
в ужине.
По окончанию работы, это где - то в первом часу ночи, он пригласил нас отужинать
с ним. А солдат, особенно Советский солдат, готов есть в любое время суток!
Стол посреди теплицы ломился от явств. Там был и салатик из свеженьких огурчиков,
жаренная картошечка с тушенкой, мелко нарезанное сало, зеленый лучок, селедочка,
шпроты, колбаска. Полный набор "не уставных" продуктов питания.
- Юра, откуда ЭТО?
- За огурцы я и не такое вымениваю! - сказал Юрка и лукаво подмигнул, полез
куда то в ящик и достал (о боже!) бутылку водки.
Водка в армии, да еще в наряде, в учебке, это не слыханная наглость. Мы нерешительно
переглянулись.
- Не переживайте, - не поняв наших взглядов, сказал Юра, - У меня ее много!
- А что, если нас поймает Краскин?
- Зачем поймает, мы его сейчас пригласим! Я же с ним за ЭТО и договорился.
Решили не начинать ужинать и меня послали за сержантом Краскиным.
Наряд по кухне домывал полы, Краскин мирно спал на лавке. Я дотронулся рукой
до его плеча, он спал крепко. После четвертой попытки мне удалось его разбудить.
- Товарищ Сержант! Вас вызывают в штаб!- отрапортовал я.
- А, - сказал зевая и потягиваясь Краскин, - иду!
Мы ужинали долго. Сначала пили за "Советскую Армию", потом за "Наших
командиров", за "Нашего сержанта", потом перешли на ТЫ. Краскин
предложил выпить "доблестных курсантов", начал обращаться к нам,
только как "господа юнкера", а мы его называли "порудчик".
В третьем часу ночи Краскин стал "отключаться", и мы решили что
пора уже спать. Мы взяли нашего сержанта под руки и повели его в казарму.
Свежий воздух взбодрил его, и даже, он пытался идти сам, выкрикивая на ходу
команды: "Взвод к бою!", "В колону по одному бегом, марш!",
"Равнение на право! Здравее желаю товарищ полковник!", но мы крепко
его держали и не отпускали.
Мы тихо вошли в казарму, рота спала. Дневальный стоял "на тумбочке".
Шла смена дневальных наряда. Заступающая смена дневальных, уже проснулась
и одевалась.
Дневальные вооружены. Вооружены штык ножами от автомата калашникова. Как нож,
эта штука не годится, им даже сало нарезать нельзя, он тупой. Но у него заостренный
конец, и в комплекте с ножнами им можно перекусывать колючую проволоку. И
все равно, это оружие.
Если Родина вручила тебе оружие, ты должен бдить его. Поэтому дневальные в
учебке спят со штык ножами на поясе.
Вот мы тихо ведем Краскина через казарму и видим такую картину. Курсант Сванадзе,
грузин и преуспевающий юрист из Тблиси в прошлом, а ныне просто лысеющий курсант,
склонился в кальсонах со штык ножом на поясе в полу мраке над табуретом со
своей формой и пытается одеться, что бы заступить в наряд. Краскин визжит
от восторга: "Господа, я не я если не воспользуюсь моментом и не дам
ему "пенделя"!", заявляет он. Мы пытаемся его отговорить, но
сержанту курсант не советчик. Он с заду подбегает к Свонадзе и предает его
телу естественное ускорение ногой в сапоге.
Кавказкая кровь Сванадзе вскипела. Он тихо встал, чтобы не разбудить товарищей.
Мы уже повели Краскина дальше и почти дотащили до его кровати. Сванадзе достал
штык нож и с разгону вогнал Краскину в аналогичное место с заду. Краскин хрюкнул
и повалился на кровать.
Какое счастье, что штык нож ни на что не годится. Он даже не пробил ткань
на штанах товарища сержанта. Если бы у Сванадзе был настоящий кинжал, то Краскин
бы уже беседовал на небесах с комдивом Чапаевым. Мы ели успокоили Сванадзе,
принеся ему извинения от имени сержанта Краскина и от имени русского народа
грузинскому.
А Краскин к тому времени уже уснул. Мы раздели его и уложили спать, укрыв
одеялом.
Утро. "Рота подьем!" - кричит дневальный. Мы вскакиваем и одеваемся.
Меня отзывает в сторону сержант Краскин.
- Я вчера ужинал с вами в теплице?
- Так точно, товарищ сержант!
- А что мы ели?
- Огурцы, жареную картошку с тушенкой! - отрапортавал я,
- Странно!? Вроде нормальная еда, но почему мне так болит одно место?… - удивленно
спросил товарищ сержант, повернулся и пошел командовать своим отделением курсантов.
Я так и не рассказал ему о его вечерней встрече с курсантом Сванадзе.